Ну что, попробуем. Погнали!
Пришли мы в СКК где-то за 40 минут до концерта, без проблем прошли рамки и досмотр вещей, потом двинулись к своей левой трибуне. Фанка к тому времени была заполнена, а входные оставались на удивление пустые, рядов пять занято. В итоге мы не нашли своих мест на трибуне, я вознегодовала от отвратительного бокового обзора и потащила Сережку на входную зону, благо билеты никто не проверял в этой части комплекса. Если бы мы не протупили минут 15 с этой чертовой трибуной, стояли бы куда ближе. А так - метров десять от фанки и слегка сбоку. Но терпимо. На разогреве была шведская группа "Deathstars", за 40 минут она порядком достала (это грайндкор?), следующие минут 20 готовили сцену, так что само действо началось к девяти вечера.
Сверху под эпичную музыку, клубы дыма и шипение газа стал опускаться металлический мост, который должен был соединить малую сцену у зрительских секторов со сценой большой. По мосту предполагался триумфальный выход Раммштайн. Но мы же в России. На пол пути мост, под натужные пыхания и марево белого дыма, намертво застрял метрах в четырех над положенным уровнем. Я представляю, какой там был экспромт за кулисами и обещания наградить всех техников анальной карой членопушки (о которой позже). Несколько минут зал, замерев, созерцает пыхание и ждет. Вдруг у входа на секторах загорается пламя факела, и появляется группа, неся два флага - российский и алый, свой, и идет напрямик через зону входных билетов! Через толпу! Я думала, у меня остановится сердце, когда увидела приближающийся факел. Раммы прошествовали по левому краю, Сережка поднял меня, так что я успела насладиться проходящим в паре шагов Линдеманном и остальными. Плохо быть маленькой на таких концертах. Я верила, что первой будет Sonne. И действительно, грянуло Eins, zwei, drei, vier, закрутились желтые прожектора, по краям сцены полыхнул огонь. На припеве огненное шоу развернулось в полную мощь; когда рвались столбы пламени, мощным жаром обдавало даже нас. В московской фанке некоторые оставались без ресниц и бровей. Наши, вроде, целы. Но жара адская. Хотя ради такой преисподней я согласна начинать грешить. Не помню точный порядок песен, но где-то близко была Keine Lust с неизменными гейзерами вдоль края сцены, пот лил градом, но рядом с собой я замечала дам в шубах. В шубах среди огня и драйва! Я не знаю, как их не настиг тепловой удар или акт самовыпиливания со стыда. "Mir ist kalt!" - тянет Тилль, я сижу на плечах Сереги в экстазе от того, что это я, тут, вижу своими глазами, слышу и являюсь частью этой многотысячной толпы, живущей сейчас в унисон. Feuer Frei! - одна из немногих, которую я воспринимаю с натяжкой. Но то, что было устроено на сцене, завораживает. Красный свет прожекторов, Тилль под перекрестным огнем, который струями бьет из "намордников" гитаристов, горячий воздух колышется над сценой, бешенно крутят лопасти вентиляторов сверху.
Du hast. Я не знаю, нужны ли здесь слова. Когда весь зал поет с тобой, весь зал поет за артиста, когда тебя уносит этим ощущением единства, мощи, грандиозности... Мое сознание, похоже, из целей самосохранения выдает информацию дозировано, поэтому я не могу вспомнить все, охватить все недавние чувства. Я просто не вмещу в себя такой шквал эмоций. В середине песни был фейерверк, пущенный в зал эм.. горизонтально, после разрывающийся тройным залпом. Огонь бушевал, фанка подрумянивалась и покрывалась золотистой корочкой. Mutter, зеленый свет, столп мерцающих мельчайших искр, напоминающих сноп бенгальских огоньков.
Следом шла малая сцена, на которой были устроены треш, угар и содомия вкупе с бдсм - Bück Dich. "Отымели" резиновым членом беднягу-клавишника, посветили его задницей на весь СКК, после чего Тилль отменно обкончал всех, кто под член попался, чем-то, похожим на пиво. Также на малой сцене прозвучала Ohne Dich - очень приватно, лично, уязвимо прозвучала. Зажглись сотни фонариков, экранов телефонов, дрожали огни зажигалок. Я, отстраненно удивляясь, понимала, что знаю все слова. Да и вообще больше половины песен пела с ними, а в остальных - припевы. Мужик, который стоял рядом со мной и шпарил по-немецки все тексты, несколько раз одобрительно кивал мне и показывал большой палец, мол, молодец! )
Mein Herz Brennt. Снова большая сцена. Снова песня, слова о которой излишни. Алое сердце, пульсирующее в такт музыки и превращающееся после в факел. Mein Teil я не смотрела вживую ни разу, поэтому просидела верхом всю песню, вытаращив глаза - огромный котел, в котором варится, разумеется, клавишник; безумный измазанный кровью повар-сумасшедший, затачивающий аршинный тесак и поющий в него же, и огооонь!! Три мощнейших залпа, направленных на несчастную кастрюлю, и ошалевший вылезающий клавишник. "Не зажаривается!"
Engel - нежно любимая песня, женского вокала не было (раньше была обалденная постановка с девушкой, которая поет в горящей клетке), была странная фанера - странная тем, что первый раз слова ангела пел басом Линдеманн оО Шаги, дающиеся с трудом из-за давящих крыльев за спиной, "Gott weiß ich will kein Engel sein". Пламя, вырывающееся на несколько метров из этого тяжелого ангельского оперения, опаленные кончики крыльев, потрясающие слова песни.
"Sie leben hinterm Sonnenschein
getrennt von uns unendlich weit,
sie müssen sich an Sterne krallen
damit sie nicht vom Himmel fallen".
Спасибо Сережке, что я все это видела. Я одновременно думала, как бы не свалиться, тряся козой, как бы не разрыдаться от переполняющего меня счастья, как бы не упустить что-то.
Я не помню, когда с потолка стала опускаться огромная турбина, но это было потрясающе эффектно. Лопасти в несколько метров, вращающиеся среди дыма, огня, света.
Ich Will - срываю остатки голоса, зал беснуется, эта песня - взаимодействие, песня - полный отклик. "Хочу, чтобы вы мне верили. Хочу видеть ваши руки. Хочу слышать ваши голоса. Хочу тонуть в овациях!" И мы позволяли "управлять каждым ударом сердца". Этому голосу, этому ритму, этому драйву. В Мск Тилль в самом начале песни, когда только поют "Ich Will...(Я хочу...)", отчетливо, совершенно без акцента, ляпнул: "Ебатца!". Я не представляю, что творилось в зале в тот момент. Это теперь должен быть мем всех фанов.
Последняя песня, Pussy, где фигурирует гигантская членопушка, на которую забирается Тилль и обильно возливает на всех пену любви. You've got a pussy, I have a dick. So what's the problem? Let's do it quick. В Мск, любовно похлопав фаллометрическую пушку, Линдеманн конкретизировал: "I have a хуй!" Кроме забористого мата по-русски парни болтали очень мало.
Какие-то недостатки кажутся такой мелочью, которая вспыхивает и рассеивается пеплом в огне этого действия. Вчерашний вечер, не побоюсь сказать, был одним из самых эмоциональных событий моей жизни. В следующий раз я беру билеты в фан-зону; я знаю, что буду одной из тех, кто разрыдается от счастья, увидев все на расстоянии вытянутой руки, но все равно побываю там.
Я была счастлива, абсолютно, целиком и полностью, с заложенными ушами, растянутой связкой на ноге, горящей щекой от того, что кто-то заехал локтем по мордасам, сорванным голосом, мокрой футболкой. У меня второй день безумные блестящие глаза, красные от недосыпа, но восторженные. У меня не выходит из головы все, что было. Сутки прошли, а я уже скучаю. Они столько отдали, столько вложили (2 тонны горючего, 20 фур с пиротехникой, арматурой и заебенной турбиной и 140 человек персонала), а мне уже мало. Простите т_т К чему я катала эту простынь, все как умещалось, так и умещается в два слова. Вы охуенны. Спасибо.
Mein Herz brennt.
Потыренные фотки
А здесь можно заценить знание герром Линдеманном великого русского.
30-40 сек.